100 лет назад, 31 мая 1914 года — по новому стилю это аккурат тринадцатого июня, французскому гражданину А. Кегрессу выдали «Привилегию» (слову «патент» тогда придавали иное значение) за № 26751 на «автомобиль-сани, движущийся посредством бесконечных ремней с нажимными роликами и снабженного поворотными полозьями на передней оси». Привилегия стала заслуженным итогом долгой работы, с изучением аналогов и постройкой четырех опытных образцов.

Кегресс, как утверждают французские исследователи, фамилия, получившая распространение в швейцарском кантоне Юра (там, где в отложениях мергелей и известняков Юрских гор обнаружили останки древних ящеров, отчего происходит название одного из периодов развития Земли). Первоначально фамилия произносилась как «Кегрьеж». Во Францию предки владельца «Привилегии» перебрались в XIX веке. Кегресс, Адольф. Родился 20 июня 1878 года в Эринкуре (департамент Верхняя Сона) в семье ремесленника и торговки постельным бельём. После завершения общей школы поступил в промышленное училище в Монбильяре. Во время отбывания воинской повинности в 1899 году приспособил двигатель внутреннего сгорания к велосипеду. В 1902 году поступил на автомобильный завод Луи Жанперрэна в городе Ду. В 1903 году оказался в России. Работал техником в моторном отделе петербургского завода «Г.А. Лесснер», поставлявшего автомобили собственной постройки в царский гараж. В 1906 году на сообразительного француза обращает внимание князь Владимир Николаевич Орлов, к тому времени уже понемногу тяготившийся неожиданно образовавшейся повинностью. Князь имел неосторожность однажды покатать Государя на «моторе», и с тех пор превратился в постоянного личного шофёра Николая II.

Щупленький человечек, в особенности на фоне страдавшего от тучности Орлова, Кегресс водил лихо, но надёжно. Сначала на это обратил внимание сам Орлов, а затем обратил внимание царя. «На мои замечания относительно такой быстрой езды Кегресс всегда возражал, что Государь это любит». — отмечал в воспоминаниях генерал-майор Свиты Его Величества Владимир Николаевич Воейков. Так Кегресс сделался «особо рекомендованным шофёром». И — заведующим технической частью и шофёрами Собственного Е.И.В. Николая II гаража в Царском Селе, который всё разрастался и разрастался. Если в 1908 году в гараже служило 26 человек, то в 1913-м — уже около восьмидесяти.

Оказавшись в России, Кегресс впервые увидел столько снега. Искристая субстанция завораживала... и доставляла немало проблем, когда Государь желали выехать на «моторе» зимой. Постепенно где-то в закутке шофёрского овечьего тулупа согревалась мысль придумать приспособление, чтобы автомобиль мог бегать по снегу, как лыжник. С высочайшего соизволенья Кегресс начал свои опыты над машинами, отходившими свое на царской службе.

Кегресс экспериментировал с бесконечной лентой из разных материалов, например, из верблюжьего войлока. В дальнейшем он остановился на резино-тканевой ленте с отформованными грунтозацепами. Первую «Привилегию» Кегресс получил 18 февраля 1912 года (3 марта по новому стилю, год был високосный). Привилегия же, выданная 13 июня, относилась к окончательному варианту гусеничного хода, установленного на автомобиль «Русско-Балтийский С 24/30» (шасси № 21, 4-й серии; кузов дубль-фаэтон заменили новым — торпедо) и опробованного в Царском Селе в начале года. В этих испытаниях участвовали представители завода, привлечённые идеей изобретателя. Любой достаточно мощный автомобиль можно было оборудовать прибором Кегресса в полевых условиях. Позже производство гусеничных тележек освоил Путиловский завод и его отделения, гусениц — завод Российско-Американского товарищества резиновой мануфактуры «Треугольник». К событиям 1917 года будет накоплен изрядный задел приборов Кегресса.

Новая власть оценивает устройство по достоинству. 15 ноября 1919 года Ленин визирует мандат заведующего мастерскими автобазы СНК А.А. Гусева на получение в Петрограде «автосаней «Паккард» системы «Кегресс» со всеми запасными частями, предварительно исправив число машин с трех на четыре, сделав приписку: «Поправка: вместо «трёх» следует читать «четырёх». Коменданту Зимнего Дворца в Петрограде отдаётся распоряжение предоставить право заведующему мастерскими СНК Гусеву пользоваться прямым проводом для переговоров с Кремлём. Начальнику автоконюшенной базы Петрограда приказывается предоставить командированному на Путиловский завод Гусеву и сопровождающим его лицам транспортные средства и нескольких рабочих.

Кроме того, Ленин направляет записку начальнику автобазы Совнаркома тов. Ушакову: «Прошу в срочном порядке озаботиться сборкой авто-саней системы «Кегрес» не менее трех штук для обслуживания меня и Совета Народных Комиссаров». (Гражданина А.К.Ушакова вскоре заберут в ЧК за то, что он, бывший дворянин и бывший заведующий царским гаражом не забыл на советской службе свои дворянские замашки. Под этим подразумевалось банальное хищение ГСМ.)

В советское время автомобильные историки любили цитировать «служебки» Ленина, где он упоминал о приборах Кегресса. Никто при этом не уточнял, что писал вождь «троцкисту» Зиновьеву.

От 15 декабря 1919 года: «Посылаю заключение Политбюро. Две вещи: 1) Нельзя ли заказать спешно 2 саней (автосаней кегресс) тяжелых и 2 лёгких для Южфронта?... Спешно. Ответьте»

От 23 декабря 1919 года: «...Почему нет больше кегрессов? Лент, говорят, больше 100?»

Что касается самого Кегресса, то он не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Сдав еще в марте 1917 года бывшее царское автохозяйство под роспись Временному правительству, летом на одном из государевых фаэтонов Delaunay-Belleville прапорщик Русской армии Кегресс с женой и тремя детьми рванул на Родину — через границу с Княжеством Финляндским. Он ехал на автомобиле, поступившем в декабре 1916 года в распоряжение флигель-адьютанта Свечина и Императорского Российского Автомобильного Общества (ИРАО) для «надобностей организованных этим обществом санитарных колонн». Как могло случиться, что затем царский фаэтон вдруг оказался у Кегресса, и он вообще смог куда-то на нём выехать? Бежал или выехал совершенно легально, по путевому листу? И коли так, какую должность мог занимать бывший царский шофер при новой власти, если ему разрешали пользоваться таким транспортом?

Чем занялся Кегресс во Франции, известно доподлинно. Поначалу мыкался, как совсем скоро предстояло большинству из тех, кого отторгла страна большевиков. Но уже в 1920 году бывший школьный дружок Жорж Швоб по кличке «Швоб Эрикурский», сын владельца крупной ткацко-прядильной фабрики, сосватал Кегресса Жаку Энстэну, одному из концессионеров Ситроена. Собственно, из завода Hinstin et Cie. и выросла автомобильная империя Ситроена. Сам Жак Энстен к тому времени участия в ней не принимал, разве что опосредованное. В 1919 году он прикупил у графа Клермон-Торрена небольшую авторемонтную мастерскую на улице Мениль в Париже и понемногу выпускал спортивные машины собственного имени. Седьмая вода на киселе, Энстены когда-то окольными путями пересекались с Ситроенами по ювелирным делам. Пристраивая к Энстену несчастного обездоленного Кегресса, Жорж Швоб думал, как ловко избавится от внезапно нарисовавшегося приятеля. Заодно окажет мелкую услугу Ситроену. Он и предположить не мог, что это будет за услуга. Андрэ Ситроен предложил Энстену и Кегрессу создать паевое товарищество и поставить производство полугусеничных вездеходов на поток. Энстен — управляющий, Кегресс — технический директор. Ситроен со своейственной ему предпринимательской жилкой, раскручивает дело — Кегресс читает лекции о своих удивительных санях и демонстрирует образцы даже на заводах Форда! Разумеется, вместе с Ситроеном. Про царский гараж Кегресс больше не вспоминает. Страничка перевернута. И все же, Кегресса стоит отнести к блистательной когорте иностранцев, преуспевших в России. Он — достойный продолжатель дела Лефорта, Дерибаса, Барклая де Толли и многих других, чья российская судьба, возможно, сложилась гораздо счастливее.

Признателен Станиславу Кирильцу за дельные подсказки при работе над заметкой.