Девяносто лет назад, 27 мая 1924 года в Нью-Йорке было образовано общество Амторг (American Trading Corporation). За аббревиатурой Амторг (образованной от слов Американская торговля) скрывалась компания, которой в последующие десятилетия предстояло играть ключевую роль в торговых отношениях между СССР и США. Именно Амторг обеспечил соглашение о строительстве в Нижнем Новгороде автомобильного завода — будущего ГАЗа. Соглашение подписали 85 лет назад, 31 мая 1929 года в Детройте владелец Ford Motor Company Генри Форд, вице-президент Ford Motor Company Питер Мартин, заместитель председателя ВСНХ СССР Валерий Иванович Межлаук и председатель Амторга Саул Григорьевич Брон.

Советско-американские отношения в этот период достигли своего пика. В отчётный период 1929-30 годов закупки в Штатах достигли объёма $149 233 000, что более чем втрое выше уровня 1925-26 годов, и вшестеро превысили средние объёмы экспорта в Россию в течении пяти довоенных лет. В 1930 году СССР стал восьмым по величине рынком для американских товаров, хотя еще за год до этого находился на 16 месте.

Особой статьёй проходили связи с Фордом, чьи взгляды были весьма широкими, в особенности когда дело касалось извлечения прибыли. Большевиков прельщало, что, в отличие от типичных капиталистов, Форд пропагандировал мораль, созвучную социалистической. Кроме того, Форд действительно использовал самые прогрессивные производственные методы. Дзержинский в должности председателя ВСНХ СССР называл Форда «учителем всех руководителей нашей промышленности».
Полномочный представитель Р.С.Ф.С.Р. в Америке по внешней торговле и товарообмену Людвиг Карлович Мартенс весной 1919 года встречался в Детройте с секретарем Генри Форда, а затем и с одним из его главных доверенных лиц — Чарльзом Соренсеном, в то время управляющим тракторостроительного филиала Fordson. «Трактор Форда будет являться идеальною машиною для коммунистических хозяйств в России», — докладывал Мартенс наркому Чичерину. В том же письме Мартенс сообщал Чичерину:
«...Я думаю заказать Форду 10 000 тракторов. Цена каждого — 750 долларов.

Кроме этого, я надеюсь, нам удастся убедить Ford`а построить в России завод для производства тракторов и автомобилей. Нам также обещано содействие в том, чтобы пропустить через тракторную школу Форда несколько сотен русских с целью приготовить опытных инструкторов для России. Это будут, конечно, наши люди».

Вскоре, однако, в США пошли разговоры о том, что советская миссия занимается подрывной пропагандой коммунистических идей в США. 12 июня 1919 года Мартенса обвинили в противозаконной деятельности и в декабре 1920-го после сенатских слушаний приговорили к высылке из США. Тем не менее, стороны не оставляли своих планов, несмотря на то, что в этот момент Форд увлекся идеей всемирного еврейского заговора и в своей газете The Dearborn Independent наряду с материалами о торговых возможностях России публиковал сентенции вроде «Нынешнее еврейское правительство России почти целиком переехало с Ист-сайда» (места локального проживания евреев в Нью-Йорке. Авт.) Истина, как водится, лежала где-то посередине, и эстафету немца Мартенса подхватил еврей Хаммер (у нас говорили: Гаммер) — правда, не известный нам всем Арманд, а его отец Джулиус, специалист по подпольным абортам (очень животрепещущая тема в ту пору в США). Его торговая контора Аламерико («Объединённая американская корпорация» в 1923 году становится основным торговым партнёром молодой советской республики в США. Однако, Джулиус Хаммер не был первым, кто вынес на обсуждение Форда идею строительства завода в советской России (тракторного, в Ростове-на-Дону). Вот выдержка из письма советского торгпреда в Берлине Бориса Спиридоновича Стомонякова наркому внешней торговли Красину от 28 сентября 1922 года: «Узнав, что здесь пребывает генеральный представитель Форда для Европы гр. Янсен, я пригласил его к себе и имел с ним продолжительную беседу 26-го сего месяца. Я изложил ему свой старый проект об устройстве Фордом на юге России специального завода тракторов, который обсуждался в начале этого года с германским представителем Форда Грецом».

В тоже время, со стороны некоторых руководителей страны, в частности, Георгия Леонидовича Пятакова (одного из авторов первого пятилетнего плана) звучат настойчивые призывы «зажимать покупки тракторов и автомобилей у Форда, побуждая его к организации соответствующего производства в России». Впрочем, обстановка в стране не способствовала столь изощрённым многоходовым комбинациям — техники остро не хватало. В 1922 году у Форда закупили 261 легковую машину, 56 грузовых и 268 тракторов. В 1923 году — 30 легковых и 192 грузовых автомобиля плюс 402 трактора.

На следующий год — уже 3323 единиц, а в 1925 торговля достигла пика — 11140 единиц (162 легковых автомобиля, 463 грузовика и 10515 тракторов).
Далее в игру вступает Амторг, которому в декабре 1925 года Народный комиссариат внешней торговли (НКВТ) передаёт все права на закупку техники у Форда. Это решение НКВТ состоялось вопреки сопротивлению Троцкого, 21 августа 1925 года раздражённо писавшего замнаркому НКВТ Фрумкину о том, что такие дела надо поручать не «советскому чиновнику, а Хаммеру». Во всех подводных течениях советской внешней политики того времени никогда не разобраться. Безусловно, что заметный вклад в прорыв внешнеэкономической блокады советской России внесли представители американской еврейской общины. Во всех заграничных структурах, так или иначе находившихся в поле зрения НКВТ (Аламерико, Русот, Аркос, Продэкспо и других), число евреев также было велико. Та же советская торговая миссия в Берлине, как жаловался Горький академику Ипатьеву, на 98% состояла из евреев. Это высказывание приводит Солженицын, отмечая, что евреи в советском руководстве, вопреки ожиданиям их братьев стояли на твердой антисемитской позиции.

Амторгу удалось, казалось, невозможное — получить у Форда кредит на оплату поставок техники. У Форда, никогда и никому не ссужавшего! Как известно, он считал любую банковскую деятельность порочной, а Уолл-Стрит называл «еврейской бандой». В книге «Моя жизнь, мои достижения» Форд заявлял: «Удачливый банкир, в среднем, менее умен и дальнозорок, чем удачливый предприниматель, и все-таки банкир практически господствует в обществе над предпринимателем посредством господства над кредитом». Примечательно, что в качестве обеспечения кредита Форду хватило подписи еврея-Брона.

Возникали и те, кто жаждал выступить с посреднической ролью в налаживании фордовского производства в советской России, снять сливки с этого огромного торта. Впрочем, с такими взглядами Форда вряд ли это кому-бы то ни было удалось. В начале 1925 года к советскому торгпреду в Швеции Валериану Савельевичу Довгалевскому зачастили представители тамошних деловых кругов. Предлагали образовать некое смешанное общество для этих целей. Дескать, сам мистер Форд не готов в сложившейся обстановке вести переговоры. Шведы готовы были вложить в него 500 000 крон, оставляя преобладающий голос за советской стороной. Деньги и оборудование для будущего завода якобы соглашался предоставить крупнейший германский промышленник Крупп. В НКВТ быстро разгадали подоплёку этого предложения.

В это время отношения между Ford Motor Company и нашей страной — более чем тесные. Весной 1926 года первые 75 советских специалистов прибыло на стажировку в Детройт. Фордовские методы организации производства ставят в пример с высоких трибун. 18 декабря 1925 года, выступая на XIV съезде ВКП(б), Сталин заявляет: «На предприятиях, например, Форда, работающих исправно, может быть, и меньше воровства, но все-таки они работают на Форда, на капиталиста, а ваши предприятия, где иногда бывает воровство и где не всегда складно идут дела, все же работают на пролетариат. Вот эту принципиальную разницу забывать нельзя».

Как всё это виделось глазами американцев? Комиссия с фордовских заводов, посетившая СССР в период с апреля по август 1926 года, пришла в ужас. Один из делегатов с едкостью отметил, что самая развитая отрасль советской промышленности, это производство табличек «Лифт не работает». Отчет комиссии предупреждал и о том, что «советское правительство располагает действенной системой шпионажа во всём мире». Амторг не был исключением, конечно — под его «крышей» работало немало агентов ГПУ. Впрочем, прибывавшие из России специалисты стремились выведать главным образом промышленные секреты. Характерно мнение Генри Зельченко, восемь лет сотрудничавшего с Амторгом, а затем в течении двух лет сопровождающего советские технические делегации в поездках по США в качестве заведующего отдела технической информации завода АМО-ЗиС. Зельченко вспоминал стопки синек, которые всякий раз вручали гостям, едва речь заходила о закупках оборудования. (В это время в США вовсю бушевал экономический кризис. Авт.) «Товарищ Чернов, специалист по термообработке, потрясая стопкой чертежей, восклицал: «Вот, эти американцы! Прежде чем продать, снабдили подробной документацией. Так зачем тратить $45 000 в валюте, когда я сам смогу соорудить похожее за 100 000 рублей? Валюты у нас мало, зато рублей — завались!» По словам Зельченко, всякий раз русские использовали один и тот же приём: заводили разговор о крупном контракте, получали документацию и уезжали. В очередной раз на фирме Ohio Crankshaft зашла речь шла о процессе поверхностного упрочнения токами высокой частоты TOCCO. На ЗиСе в то время не получалось делать шейки коленчатых валов достаточно износостойкими. И на процесс закаливания, на который в Москве затрачивали до 21 часа, в Кливленде уходило всего 4 секунды. И вот главный инженер Владимир Николаевич Лялин поинтересовался у автора устройства, мистера Деннина, что это такое? Изобретатель начал с гордостью рассказывать о принцип действия. Тогда Лялин с невинным выражением на лице попросил разрешения сделать пару эскизов, «просто для того, чтобы объяснить начальству, что имеется такая штука, и её надо немедленно закупить». На что мистер Деннин ответил: «Не надо ничего зарисовывать, мы выдадим вам чертежи и спецификации». «Они чё, тупые совсем?» — цитирует Зельченко реплику одного из членов советской делегации.
Но и с нашей стороны не всегда всё шло гладко. 13 июля 1929 года на имя наркома внешней и внутренней торговли СССР Микояна поступила жалоба из Амторга о многочисленных публикациях в «Торгово-промышленной газете» и даже в «Правде» статей, нанёсших вред переговорам по крупным контрактам (в том числе и по тракторам). Правила публикации экономических материалов в советской печати определялись секретным постановлением СТО от 4 мая 1928 года, а также в разделе «Торговая политика» политико-экономического перечня Главлита. Однако они не могли служить универсальной инструкцией на все случаи. Примечательно, что заведующим отделом печати ЦК ВКП (б), членом редколлегии и главредом «Правды» вскоре назначат Льва Захаровича Мехлиса. Осенью 1938 года в распоряжении Особого отдела НКВД окажется письмо с нью-йоркским штемпелем, следующего содержания, с кучей грамматических ошибок:

«Дорогой Лёва!

Твою лавку на 34-й улице закрывают, и всё продают за бесценок. Напрасно ты послал всю партию в распоряжение Когана. Эта партия полотна лучше, нежели прежняя, только её лучше можно было бы продать через Моссельпром.
Амторг только занимается интригами, и думает, что его дядя Бера в Москве сумеет скрыть его проделки. Только напрасно ты позволяешь им всем наживаться, рискуя своей шкурой.

Привет Лёве Церберу — помог унять хапугу Эдика, хотя без его визитов стало скучно. Подробности получишь с почтой из Вашингтона. Это же письмо шлю на адрес Кагановича, чтобы оно не попалось в лапы твоей Маньки.

Мы здесь все здоровы и мечтаем как бы скорее с тобой увидеться. Прости мою мазню — ты знаешь, мне трудно писать по-русски. Ну, целую тебя, твой брат — Соломон».

«Лёвой Цербером» в письме называли заместителя авиаконструктора Туполева Льва Кербера, под «хапугой-Эдиком» подразумевался сам Туполев, а «дядя Бера» — это Берия. До сих пор неясно, являлось ли это письмо спланированной провокацией против Мехлиса, или действительно «сталинская совесть»-Мехлис держал лавку на 34-й авеню. Сталин, во всяком случае, не дал делу ход.

Так или иначе, в отношениях с Фордом дело близилось именно к заключению контракта о строительстве завода. Из письма неофициального представителя СССР в США Б.Е.Сквирского замнарком иностранных дел СССР Литвинову, 30 января 1928 года:
«Форд, перед которым был недавно поставлен вопрос о поездке в СССР для обсуждения вопроса о постройке тракторного и автомобильного завода, заявил, по сообщению одного частного источника, что в СССР он собирается ехать, но не в этом году и что он пошлёт в СССР своего представителя, находящегося теперь в Берлине. По словам того же лица, Форд заявил, что он за признание СССР и что об этом напишет в ближайшие дни журналист Берштейн».

Имелся в виду тот самый издатель либеральной газеты The Day Герман Бернштейн, который сначала судился с Фордом из-за «Протокола сионских мудрецов», а теперь сделался лучшим другом Форда. Надо сказать, фордовский антисемитизм принимал порой странные формы. Детройтский архитектор Альберт Кан обязан Форду крупными контрактами на возведение в СССР тракторных заводов, принесших ему чуть ли не два миллиарда долларов.

В конечном итоге, именно Форд, с его необычным стилем ведения дел, оказывался в выигрыше. Переговоры с General Motors об оплате закупок автомобилей на условиях 25% наличными и 75% — на условиях среднегодового кредита с рассрочкой на два года (всего речь шла о сумме в $500 000 долларов в 1928 году ни к чему не привели. Чрезмерное осторожничанье не позволило потенциальным конкурентам Форда получить и контракт на строительство завода в СССР.