А я никуда не пойду 9 мая.

Нет, я понимаю, это праздник. Всенародный. Музыка, веселье, цветы, ленточки георгиевские... И салют вечером. Хотя, как мой батя говорит, лучше салюта 9 мая 1945 года он ничего не видел. Мальчишкой был, только из эвакуации вернулся, но все это помнит, как вчера. Детские воспоминания, как известно, они самые яркие. А сейчас ему уже под 80, как и маме, которая тоже была в эвакуации. А тем, кто прошел ту страшную войну и дожил до сегодняшнего дня, уже за 90. Много ли их осталось? А ведь пройдет еще несколько лет...

Грустно, но День Победы уже не столько их праздник, сколько праздник для нас. Веселимся, на машинках старинных катаемся, народ развлекаем. Помню, в советское время на таких выездах те, кто в армии служил, одевали свою старую форму, с наградами, у кого они были. Кто не служил, тоже мог форму одеть, но придерживались правила — коли ты, к примеру, запасной лейтенант, то и носи две звездочки.

Я как-то раз, будучи условно «рядовой необученный», тоже форму одел, с погонами рядового, как положено. А я тогда еще бороду носил, по глупости молодой. И вот на мероприятии встречает меня Олег Нестеров, полковник, известный в то время активист клуба «Следопыты Автомотостарины», он тогда только-только реставрацию «полуторки» завершил и на ней приехал. Смотрит он на меня и с легкой подначкой говорит: «Ну ты прямо казак лихой!». И так мне вдруг стыдно стало... Напросился я к нему в «полундру» вроде как за рулем посидеть, а сам, пока не видел никто, погоны отстегнул и спрятал. И больше форму не одеваю. Выезжал пару раз на чужом «Додже 3/4», так одел комбинезон, сапоги и старинный танкистский шлем — вроде как в тему и не стыдно. А нынче кого только не увидишь — сплошь ряженые, как на масленицу. То погоны со звездами, то петлицы с «кубарями» либо «шпалами». И награды, боевые награды или их реплики, уж не знаю.

Помню, в середине 80-х Александр Алексеевич Ломаков выезжал на самосвале ЗиС-5 в гимнастерке без погон и с парой медалей — сколько тогда разговоров было на тему, имеет он право их носить или нет. А нынче идет такой молодой человек в форме полковника со Звездой Героя на груди, и невдомек ему, что люди за эти награды не деньги, а жизни отдавали. «И плакал сосед мой по койке, полковник и Трижды Герой...» — это из тех, прошлых, времен песня. А на все это веселье смотрят пожилые люди, жизнью своей завоевавшие нам, забывающим это, возможность веселиться. Смотрят на нас, а мне стыдно и больно смотреть на них. Стыдно, потому что они для нас сделали все, а я для них не могу сделать ничего, ну разве что не издеваться над их памятью...

Память о войне — она у всех разная. Мама рассказывала, как в эвакуации они с бабушкой зимой ходили по улице и искали, кто их приютит. Нашли с большим трудом... А отец вспомнил как-то, что, когда ходили карточки продуктовые отоваривать, если вдруг давали тушенку американскую, знаменитый «Второй фронт», то надо было выбирать банки с американским орлом, потому что в них жира было меньше, а мяса — больше. Он отдал мне старую мятую алюминиевую фляжку с горлышком под затычку. С этой фляжкой его дядька прошел всю войну и подарил потом племяннику. Теперь она у меня хранится. А еще я на антресолях нашел треснутое текстолитовое блюдце, в каких раньше цветочные горшки стояли. Хотел уже выкинуть, а потом перевернул донышком вверх — а там надпись нацарапана: «В день двадцатилетия от тети Нюры». И дата — «27/Х — 41 г». Враг стоял у стен Москвы, никто не знал, что будет завтра, но люди продолжали жить, надеяться и думать друг о друге.

А мы нынче вот — празднуем. Забывая о том, что «Это Праздник со слезами на глазах», лучше и не скажешь. Может так жить проще, забывая? Не знаю, но я забывать не хочу. И не получается у меня последние годы воспринимать День Победы как радостный праздник...

Поэтому я никуда не пойду 9 мая.