На вокзале в Туле меня встретил Михаил Готесман – основатель клуба «Ретро-стиль Тула» и организатор фестиваля «Автострада». Из всех российских городов почему-то именно Тула отличается небывалой активностью в ретро-движении. Не только клуб и фестиваль, но еще и мотоциклетный музей недавно появился в городе, в котором собственно это движение и зародилось.

По пути к Элеоноре Евгеньевне Гуревич – дочери первого в нашей стране коллекционера старинных автомобилей – мы заехали в музей мотоциклов «Мото-Авто-Арт», напоминающий старинный замок, за стенами которого спрятаны настоящие сокровища: самая полная коллекция мототехники производства Тульского машиностроительного завода и множество других редкостей. Основал музей «Мото-Авто-Арт» Леонид Павлович Зякин, собиравший эту коллекцию три десятка лет. Вот так в городе мастеров продолжаются традиции коллекционирования старинной техники, заложенные еще полвека назад!

Для родившегося в 1901 году Гуревича любой старинный автомобиль был его современником. В дореволюционном Харькове машин насчитывалось примерно столько же, сколько и в Риге, Киеве или Одессе – этот провинциальный город стал одним из центров автомобилизации юга России. В последний мирный год 13-летний Евгений Гуревич пошел работать подмастерьем в частную оружейную мастерскую Эдельберга. Одновременно его приняли и учеником шофера в гараж на Рыбной улице – без жалования, да еще с условием доплаты по 40 рублей в месяц при плохой учебе. В гараже он знакомится с самыми разными автомобилями. Сам Гуревич в своих памятных записках указывает и одноцилиндровый французский «Де Дион Бутон», и «Морс» с цепной передачей, и немецкий «Адлер» с ацетиленовыми фонарями «как два самовара». Теория изучается по самой распространенной в те годы книге – толстенному «Курсу автомобилизма» инженера Н.Г.Кузнецова. В мае 1914 года Особая комиссия при Южно-Русском автомобильном клубе вручает Евгению Самойловичу Гуревичу водительские права. «И с тех пор, где бы я ни находился, на какую бы работу меня не назначали, автомобили и охотничье оружие были любимыми объектами моей деятельности» – так писал о себе Евгений Гуревич.

Навыки автомобилиста пришлись кстати: оружейную мастерскую Гуревич променял на работу шофером в Крыму, где возил отдыхающих на линии Симферополь – Евпатория. А когда началась война, то пошел добровольцем во Всероссийский Земский Союз – возить раненых по госпиталям. В 1916 году Евгений Гуревич уже шофер начальника эвакуационного госпиталя в Харькове генерала Гурьева, управляет «Мерседесом». Возраст для высокого юноши не помеха – как и многие в то время он накидывает себе пару-тройку лет.

К тому же 1916 году относится и одно из самых запоминающихся в его жизни впечатлений – визит императора Николая II в Харьков. По пути следования царя на улицах выставили заслоны из гимназистов, среди которых оказался и Евгений Гуревич. Воспоминания об этом событии он опишет в 1967 году в тульской газете «Молодой Коммунар» и, конечно же, он изложит их в духе времени:

«Стояли мы, гимназисты первой частной гимназии, на Рымарской улице, взявшись за руки, сдерживая напор любопытных, толпившихся на тротуарах за нашими спинами. Наконец, появился большой открытый автомобиль, в котором стояли в полковничьей форме последний из Романовых и губернатор Катеринич. Я, как заядлый автомобилист, вплотную придвинулся к машине, пяля глаза на огромный шикарный синий «Делонне-Бельвилль», круглый медный радиатор которого сиял как начищенный самовар. Мое неуемное любопытство было наказано тем, что колесо машины задело правую ногу. Долго потом мои одноклассники издевались надо мной, утверждая, что я очень важная особа: «даже с самим Царем на короткой ноге». Однако, боль в ноге не помешала мне рассмотреть и самого царя. Единственное, что поразило меня в его внешности, это совершенно стеклянные глаза, без всякого выражения, тусклые как у мороженого судака».

Не стоит удивляться, что шофер оказался еще и гимназистом – учился Евгений Гуревич экстерном, а аттестат получил только в 1919 году.

Потом – две революция и Гражданская война. За это время Харьков успел побывать под властью Советов, немного пробыл столицей Донецко-Криворожской республики, пережил немецкую оккупацию и гетмана Скоропадского, входил в состав Украинской Народной Республики, снова перешел под контроль Советов, затем был занят силами Белого движения и, наконец, в декабре 1919 года в городе уже окончательно установилась советская власть и он стал столицей УССР.

О тех годах в жизни Гуревича известно мало. Любопытным эпизодом можно назвать постройку броневиков на шасси брошенных немцами грузовых «Адлеров» – когда брони не хватило на все десять машин, то оставшиеся усилили рельсами и «забронировали» фанерой с нарисованными заклепками. Первое же боевое задание окончилось фиаско – с бронеавтомобилей послетали шины и возвращаться пришлось на голых дисках.

Сам Гуревич пишет, что «в 1918 году в кавалерийском отряде Раскинда сражался против петлюровцев и немцев». То, что в 1919 году он был призван в Белую армию и оказался в Крыму, где служил в пограничной страже на посту Ак-Метечь, при советской власти трактовалось самим Гуревичем как выполнение личного задания Феликса Дзержинского во врангелевском тылу. Только вот одна нестыковка: в Крыму Евгений Гуревич находился в 1920 году, а с Дзержинским, по его же словам, познакомился в 1921-м.

Произошло это знакомство при следующих обстоятельствах. В 1921 году Евгений Гуревич устраивается на работу в гараж ГПУ Украины. На видавшем виды французском «Бразье» ему пришлось однажды возить по Харькову главного чекиста страны Феликса Дзержинского. Старенький «Бразье» отличался невыносимой тряской и чтобы как-то поберечь товарища Дзержинского, Гуревич засунул под заднее сиденье мешок с песком. Трясти стало меньше, что Феликс Эдмундович и оценил. Своей встречей с Дзержинским Евгений Самойлович будет гордиться всю жизнь, а на пенсии станет писать в газеты биографические заметки о «железном Феликсе».

В том же гараже ГПУ он находит старый мотоцикл «Санбим», выкупает его, втаскивает это давно обездвиженное приобретение к себе в комнату на второй этаж и там же ремонтирует его. 30 сентября 1923 года Гуревич на этом «Санбиме» в 80-верстном пробеге приходит к финишу пятым и получает приз имени Губисполкома. Диплом об этом – самодельный на листе картона с нарисованным карандашом мотоциклом в левом верхнем углу – до сих пор хранится у Элеоноры Евгеньевны.

Похожая история повторяется и с гоночным автомобилем, который сам Гуревич в своих записках называет «Даймлером» – остается только гадать, был ли это британский «Даймлер», австрийский «Аустро-Даймлер» или же немецкий «Мерседес», который тоже «Даймлер». Машину он находит в гараже «Укргосторга» в состоянии груды металлолома, покупает и восстанавливает. Кстати, в «Укргосторге» Гуревич потом устроится на работу и будет ведать закупками иностранных автомобилей. Он обводит вокруг пальца своего немецкого партнера Иоганна Йоста: сообщив ему информацию о планах закупки «Укргосторгом» автобусов у фирмы «Крупп», тут же получает более выгодные условия у представителя фирмы «Бюссинг».

В 1925 году его можно видеть среди участников Всесоюзного автопробега. Когда в 1928 году в Харькове открывается авиашкола, то Гуревич одним из первых поступает в нее. Там же учится и будущая легендарная летчица Валентина Гризодубова – с ней Евгений Самойлович еще встретится спустя многие годы.

Боком вышло не белогвардейское прошлое, а работа в «Укргосторге» – Иоганна Йоста заподозрили в шпионаже, что рикошетом ударило и по Гуревичу. Его арестовали 4 января 1930 года и уже 28 марта приговорили к расстрелу «за экономический шпионаж в пользу Германии», замененному после кассационной жалобы на десять лет лагерей и пять лет ссылки.

Гуревича отправляют на главную стройку страны – Беломоро-Балтийский канал. Судьба сталкивает его с таким человеком как Нафталий Аронович Френкель – начальник работ Беломорстроя. Френкель, кстати, тоже в прошлом был приговорен ГПУ к расстрелу, который ему также заменили на лагерный срок, – три года он отсидел на Соловках, а после освобождения сделал стремительную карьеру в органах, дослужившись до начальника производственного отдела ГУЛАГа.

Френкель ценит Гуревича и его способности в технике и поэтому в 1933 году забирает его с собой на стройку Байкало-Амурской железной дороги – руководить транспортом. Френкель делает его бесконвойным заключенным, позволяет привезти семью, назначает усиленный паек и даже выписывает разрешение на охоту и хранение охотничьего ружья!

На краю света такие специалисты нарасхват и Евгения Самойловича даже привлекают для ремонта 16-цилиндрового «Кадиллака» командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршала Блюхера. Арест Блюхера в 1938 году чуть не погубил и самого Гуревича – его арестовали и этапировали в Заполярье. На свободу он вышходит в мае 1939 года, отбыв почти полностью назначенный ему срок – полгода скостили за то, что согласился разделывать туши больных сапом лошадей. В 1958-м Гуревича реабилитируют, но о том, где он пробыл все 30-е годы, коллекционер старинных машин в беседах с журналистами старался не упоминать.

Во время Великой Отечественной войны, как пишет сам Гуревич, «при выполнении задания Наркомата обороны я снова именно пропустил через свои руки сотни трофейных машин самых разнообразных конструкций, восстанавливая, испытывая их и составляя подробные аннотации». И все это помимо основного дела – оружия.

В 1945 году Гуревич с семьей переезжает в Тулу. Евгений Самойлович продолжает заниматься изобретениями в оружейном деле, но не забывает и про машины. Он строит дом, рядом с ним – гараж, в котором появляется трофейная техника: легковая «Татра» и «Опель», грузовик венгерской марки «Раба Ботонд».

В те же годы у Гуревича появляется первый по-настоящему старинный автомобиль. Скорее всего, коллекционирование началось с «Роллс-Ройса» модели «Фантом», но о том, каким путем он попал к Евгению Самойловичу сказать уже трудно. Сам он утверждал, что это награда за создание нового образца оружия. В одной из версии фигурирует бесшумный пистолет для разведчиков, в другой – работы по минометам. Еще Гуревич утверждал, что «Роллс-Ройс» – подарок Ворошилова и автомобилем пользовался сам маршал.

Тогда не было слова «пиар», но как иначе назвать то, чем Гуревич занимался кроме реставрации? Он сумел еще и рассказать всей стране о своем необычном увлечении. Заметки о нем и его машинах выходили не только в тульском «Молодом Коммунаре», всесоюзных «Правде» и «Известиях», но и в вильнюсских «Вечерних новостях», «Вечернем Минске», «Вечернем Свердловске», чехословацком Auto-Motor и польском Tygodnik Ilustrovany. И это только то, что сохранилось в семейном архиве.

В 1966 году «Роллс-Ройс» с новым владельцем принимал участие в первом в нашей стране параде старинных автомобилей, устроенном в рамках «Московского праздника автомобилистов». К тому времени к машине стала прилагаться совсем другая легенда – о том, что «Роллс-Ройс» выпущен в 1916 году и когда-то возил наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. На самом деле автомобиль мог быть изготовлен в промежутке между 1925 и 1932 годами, когда собирались модели Phantom I и Phantom II.

Но и после продажи «Роллс-Ройса» у Евгения Самойловича осталось несколько автомобилей, не менее интересных и редких. Кстати, в одной из заметок о тульском коллекционере проскакивает упоминание о том, что во дворе «прикрытая толем и брезентом» лежит рама другого «Роллс-Ройса», выпущенного в 1918 году. Но более он нигде не упоминается.